Толчком к созданию авторской мебели стало посещение антикварной выставки в Арабских Эмиратах, где я увидел храмовую мебель XVIII века из железного дерева. Меня поразила похожая на полированную кость поверхность дерева — и я захотел достичь чего‑то похожего. Привез в Москву целый контейнер их диковин, попросил сделать сначала столы в таком стиле, потом лавочку, бар… и пошло-поехало. Поменял все двери, оконные рамы… Так дом постепенно начал обрастать моими вещами.

​

Материалы для своих работ я нахожу почти случайным образом. Как‑то узнал, что из‑под деревни Прохоровка (Курская дуга) вывозят дубовые стволы, спиленные еще в 1946 году, и они просто напичканы осколками снарядов с войны. Их хотели было пустить на спички, но циркулярные пилы об эти осколки ломали зубья, и встало целое предприятие. Отбракованные стволы дуба приобрели за полвека уникальные свойства: дерево вылежалось в жаре и морозе и стало лучше мореного. Я выкупил это дерево, извлек осколки и стал применять для создания некоторых вещей.

​

Благодаря мебели я увлекся кельтской культурой. Она близка к традициям Русского Севера. И все же я не следую им буквально, сочетаю с южными мотивами и материалами. Так, я начал использовать в дизайне мебели шкуры диких животных, кожи змей, крокодилов, рога буйволов, настоящие, не имитированные золото и серебро. Для меня было важно, чтобы возникающее от мебели ощущение было подлинным, убедительным, «честным». Много проблем бывает на таможне: от меня требуют ветеринарные

справки, спрашивают, откуда взялись шкуры редких животных — ведь торговля ими в европейских странах запрещена. Но «Гринпис» в Арабских Эмиратах бессилен, а редкие шкуры продают прямо в магазинах.